Прокопчук заерзал на месте, не в силах отмахнуться от, казалось, разлитой в воздухе пронзительной боли, идущей из ее сердца.

«Вот ведь черт, - подумал он, - прежде чем протокол составлять, я же рассказать ей должен…»

Пряча глаза и сбиваясь, он поведал ей, что сын ее сбежал из тюрьмы с одной-единственной целью: убить свою мать «путем отделения головы от тела», - в этом месте Прокопчук вынул из кармана несвежий носовой платок и принялся громко сморкаться.

- Так как проиграл ее, то есть вашу голову, на зоне в карты, - закончил он, стыдясь самого себя, в надежде, что посетительница поднимется во весь свой казавшийся вчера громадным рост и начнет протестовать, обвинять милицию в навете, клевете, абсурдности такого утверждения. И заявит в финале, что не поверит в этот чудовищный бред никогда…

Но она молчала, заставляя его сопереживать непереносимости материнского горя. И чтобы хоть как-то снизить напряжение, он вновь заговорил, смущаясь и подбирая слова:

- Вы не расстраивайтесь! Что делать, и такое бывает! Зона - это ужасное место, уж поверьте!.. Любого скрутит, в зверя превратит. Там свои законы, как в джунглях.

И тогда мать, разглядевшая накануне сердцем, что сын явился, чтобы отнять ее жизнь, сказала спокойно, почти иронично, что окончательно доконало Прокопчука:

- А что, звери в джунглях тоже матерям головы отгрызают?

‹ О книге